Длина пути зачастую не измерялась милями или сутками. Иной путь, занимавший месяцы, пролетал так, словно был не дольше линий на ладони. А иногда и пара шагов вмещали в себя целую вечность. Жрецы по этому поводу обычно разрождались такими же длинными и путанными легендами, в которых слушатель терялся где-то еще в первой трети повествования. Что без сомнения только подтверждало древнюю как мир истину - настоящую длину пути не измерить, его можно только прожить.
Гвин смотрел на мутную речную воду и думал о том, что путь туда, не смотря на ряд трудностей, пролетел в мгновение ока. А вот путь обратно грозил растянутся надолго. Дело было вовсе не в том, что они шли по реке. И не в том, что на борту были пассажиры. И даже не в том, кем именно эти пассажиры были.
- Ужин готов, кэп.
Гвин вскинулся и слегка поморщился, он даже не заметил, как к нему подошел старпом. И оценивающе окинул старого приятеля с ног до головы.
- Ты никак уши помыл, Пэк? - старпом напыжился, силясь изобразить возмущение, - А, нет, вижу, причесался. Смотри, старый хрыч, дамы под моей защитой. Так что Единый твой свидетель, если что - по корень зарою.
В угрозе была изрядная доля шутки. Фрейлины, сопровождавшие инфанту в этом путешествии, вели себя сдержанно, по сторонам глазками не стреляли, намеками не сыпали. Впрочем, Гвин искренне подозревал, что это только сейчас, пока девы еще не охватили весь фронт работ и не назначили себе цели. Видимо, желали осмотреть товар лицом в полном составе. И первый совместный  ужин для этих целей подходил как ни когда лучше. Его офицеры уже почистили перышки, отряхнули парадные мундиры и припомнили свои титулы. Все же, гостьи у них сегодня были особенные.
Малышка "Лунная нимфа" была довольно компактным судном. На ней была капитанская каюта и кубрик, предназначавшийся для старших офицеров. Сейчас каюту отдали гостям, а в кубрике накрыли ужин. Повара везли с собой аж из столицы, выбирали самого лучшего. И тот расстарался, выжимая все, что только можно, из выданного ему рациона. Кок не просто готовил, он творил, ибо когда еще доведется заполучить в руки не солонину да вяленые продукты, а все свеженькое, парное, самое лучшее.  Запахи по палубе разливались весьма заманчивые. Даже уже накормленные и сытые матросы невольно вели носами по ветру.
- Дам пригласили?
- Да, кэп, - Пэк кивнул головой и счел нужным добавить, - Эрнур вызвался передать приглашение в самых изысканных выражениях.
Гвиндор о чем то на секунду задумался, словно что-то прикидывал, кинул последний взгляд на воду. И развернулся в сторону кубрика.
- Пойдем. Негоже заставлять гостей ждать.

После приветственной речи и представления всех офицеров, Гвиндор почти с облегчением опустился на свой стул. Инфанта явно злилась, ее фрейлины держались насторожено, его экипаж косился на своего капитана, стараясь уловить общий настрой. И только Эрнур, казалось, ни чего не замечал. Гвин не особо следил за действиями своего адъютанта. Или так казалось. Тот устроился рядом с принцессой и взял на себя обязанности ее виночерпия, совершенно задвинув при этом пажа. Мальчик зажался в угол и растерялся, не очень понимая, что ему теперь делать. Капитан посмотрел на Пэка. И медленно перевел взгляд на пажа. Теперь можно было не сомневаться, что даже увлеченный разговором с леди Вандом ("...зовите меня леди Изабелла, какой у вам милый акцент...") Пэк присмотрит за пацаненком, и тот не уйдет спать голодным.
Одна смена блюда. Вторая. Обычно, они ужинали куда проще. Но дамы сегодня явно скрашивали их общество. Даже боцман, в миру вообще-то бывший бароном, но на борту выражавшийся так, что даже древесина стыдливо краснела, сегодня сыпал изящными комплиментами и трогательно ухаживал за своей соседкой.  Гвин на правах хозяина отслеживал и направлял разговор, то предлагая тему для обсуждения, то замолкая, и не мешая беседе течь самостоятельно. За дамами ухаживали наперебой. Разве что место рядом с инфантой прочно и единолично занял Эрнур. Но стол был не на столько большим, чтобы в упор не замечать его манеры, поведение. Да и намерения тоже.
Гвин дождался третьей смены блюд и повернулся к инфанте. Адъютант уже потянулся за графином вина, но Гвиндор успел первым.
- Это - черная эльфийская лоза, Ваше Высочество, - вино, наливаемое в кубок, и правда было почти черным, лишь изредка в нем проскакивали рубиновые отсветы, - Попробуйте, возможно, оно вам придется по вкусу. Оно не кислое, и лишено той жесткой терпкости, которую обычно так любят превозносить виноделы. Как вы устроились на борту? Все ли вас устраивает? Быть может, вам требуется для удобства что-то еще?

- Адмирал? - ему, на правах хозяина сегодняшнего вечера, пришлось отвлечься. Леди Милена, до этого безраздельно владевшая вниманием  Пэка и лоцмана, теперь переключилась на него. Лоцман, моложавый красавчик неопределенного возраста, как, впрочем, и практически все эльфы,  занервничал. Селвен был любителем пышных форм. А так как самые пышные формы встречались в основном среди людей, то слыл он эльфом с причудами. Впрочем, леди Милена была дамой в теле, без намека на уродующие объемы. - Я слышала, по этой реке опасно плавать. Вроде бы, тут в воде водятся всякие чудовища.
- Слухи как всегда преувеличены. Но если вы хотите послушать правдивых историй, то вам повезло. Лучшего рассказчика, чем господин Селвен вам и не сыскать.
- Неужели? - в голосе придворной дамы явно проскользнули оценивающие нотки. А сама она вновь повернулась к своему соседу, - И что же вы нам поведаете? Учтите, мы желаем сегодня послушать самые захватывающие истории.
Гвин спокойно изучал компанию, собравшуюся за столом. Взгляд его особо ни на ком не задерживался. лишь раз, словно споткнулся о другой взгляд. Светлый. острый, с насмешкой. Адъютант передернул плечами и слегка отодвинулся от инфанты.
Еще одна перемена блюд. Его офицеры держались изо всех сил. дамы слегка оттаяли. Все же, это был не дворцовый прием, а почти что  частный ужин в обществе доброжелательно настроенных людей и эльфов. Тут можно было позволить себе чуточку больше. Гвин тяжелым взглядом снова уставился на Эрнура. Тот с видимой неохотой сел ровнее, перестав нависать над девушкой. А Гвин досадовал на себя - ведь знал же, что с новым адъютантом будут проблемы. Правда, ни кто не мог предугадать, что выльются они таким образом. Неповиновение, заносчивость, избыток мозгов и полное нежелание ими пользоваться. не лучший комплект для моряка. Что ж, придется разобраться раньше, чем хотелось бы. Гвин сделал себе мысленную пометку и отвлекся на очередной вопрос фрейлины.
- Нет, команда сегодня переночует на берегу, - на судне просто не было больше места, чтобы разместить прорву оживившихся мужиков. имеющих планы на близкое знакомство. Нет, Гвин радел вовсе не за дамскую честь,  как могло бы показаться на первый взгляд. Но когда дам пара штук, а мужиков - в десять раз больше, то тут недалеко до разборок. Или до борделя. Ни то, ни другое ему на борту не было нужно. Поэтмоу сейчас матросы уже обустраивали стоянку на берегу. - Но волноваться не о чем, на судне останется охрана. Надеюсь, вам удобно в каюте? Ваше Высочество? не желаете прогуляться перед сном?

Дамы премило щебетали, кавалеры были галантны. Все были при деле. Фрейлины откровенно радовались возможности вырваться из монастыря. Его ребята радовались возможности слегка развлечься и размяться. Они спустились с мостков, что само по себе было развлечением. Конструкция вовсе не была шаткой, но разве можно отказать себе в удовольствии протянуть даме руку, аккуратно поддержать ее, подхватить, если вдруг дама оступиться, придержать за талию на мгновение дольше, чем это сочли бы приличным почтенные матроны. Хорошо, что матрон тут нет. Только галантные кавалеры. Это была извечная игра, о которой все знали, но мало кто говорил. Играть можно, рассказывать правила - не прилично. Как по мнению Гвина, так полная глупость.
Дам проводили до костра, со стороны показали их корабль. Пэк повеселил общество парой баек о бурной жизни на морских просторах. Впрочем, байки были приличные. Относительно всех тех, что он любил рассказывать юнгам. Еще бы, юнгам было не слишком полезно забивать голову пиратами, романтикой, ветром в лицо, страстной любовью и щедрыми дарами возлюбленной. Дамам учебный момент был сугубо безразличен, а рассказывал Пэк красиво.
Гвин отступил в сторону. Еще у мостков он хотел протянуть руку инфанте, но его опередил Дирхавэл. И теперь он отвел свою даму чуть в сторону. Не на столько, чтобы это вызывало пересуды, но и разговор их было не слышно от костра. А что разговор был, Гвин не сомневался. Потому что Эрнур смотрел на него по верх светловолосой девичьей головки чуть насмешливо, с явным превосходством. И Гвина передергивало. Никто не должен был так смотреть, стоя рядом с ней. Тем более Дирхавэл.
Дамы, заслышав трели соловья, пожелали осмотреть заводь поблизости. Добираться туда пришлось в полумраке, что породило новую волну веселья. Хорошо еще, что она была совсем рядом, костер,в округ которого устроились моряки, ярко освещал все пространство вплоть до воды.
- Ой, а кувшинки? Кувшинки тут есть? - леди Изабелла позабыла о том, что она - очень важная и чинная дама, превращаясь на мгновение в любопытную девочку.
Гвин отвлекся, нашел глазами инфанту и, игнорируя явное недовольство Эрнура, подошел ближе.
- Ваше Высочество, вам не холодно? - пусть дни и были теплыми, но с воды явственно тянуло прохладой. Так что вопрос вовсе не был праздным, - Эрнур вас не беспокоит?

Гвин следка успокоился. После их разговора днем, девушка выглядела разозленной, нервной, чуть подавленной. Ее не просто не устраивал грядущий брак, она была в бешенстве. Пока Гвин был в столице, его вся эта ситуация не особо задевала, инфанту он в последний раз видел пару лет назад, если не больше. И тогда это была милая, серьезная девочка, как ни странно, почти не любившая сладкое, но очень серьезно относящаяся к тому, что она - принцесса. Он ей привозил мелкие подарки, рассказывал о дальних странах. Но до сих пор воспринимал именно как ребенка. Обнаружить вместо улыбчивой милой девочки молодую девушку было немного странно. Словно бы они и не были знакомы до этого. Признания Гвин не ждал, тем более, что привез для нее дурные вести.
Катарина улыбалась. И даже в темноте ее улыбка сияла.
А за ее плечом тенью застыл Эрнур.
- Как я могу запрещать что-то такой ночью. Уверен, что лорд Дирхавэль поет не хуже соловьев.
Адъютант шагнул ближе к свету. В голосе его не было и намека на неудовольствие. Напротив, он был сама галантность и вежливость.
- Капитан, уверяю вас, дома я лучший из певцов. Я выиграл состязание певцов в прошлом году в Роде Денеид, - и Эрнур порывисто повернулся к принцессе, склонив голову ровно настолько, чтобы заглянуть ей глаза в глаза, - Для вас, Ваше Высочество, я спою свои лучшие песни.
Лютня нашлась быстро. Дам устроили на поваленных деревьях, в центре устроился Эрнур. Гвин, пользуясь тем. что все поглощены ожиданием обещенного волшебного пения, отступил в тень, и оказался ровно за спиной инфанты. А певец расправил свои одеяния, откашлялся и провел рукой по струнам.
- О, благороднейшие из слушателей, позвольте исполнить в вашу честь древнюю эльфийскую балладу о любви одинокого рыцаря к прекрасной даме.
И развернулся лицом к принцессе, на мгновение взгляд задержался на Гвине. Что сказать, голос у лорда Дирхавэля действительно был чарующий. Он пел, и слушатели словно погружались вместе с ним в давнюю историю о моряке, отправившимся за дальние моря, в неведомые земли за даром, который мог бы исцелить его возлюбленную. Они вместе с героем ступали на мокрый песок диких земель, продирались сквозь джунгли, сражались с монстрами. Герой все время вспоминал свою возлюбленную. С ее именем на устах он совершал подвиг за подвигом, преодолевал все преграды, ее именем назвал открытый остров. И, найдя чудо-цветок, вернулся с триумфом домой. Чтобы спасти королеву своего сердца. Заканчивалась песня звоном колоколов и венчальными клятвами. А так же, аплодисментами благодарных слушателей.
- Хорошо поешь, - Пэк щедро и вполне по-дружески хлопнул Эрнура по плечу и тряхнул гривой волос.
- действительно, лорд Дирхавэль, не зря вас признали лучшем певцом, - дамы окружили опустившего лютню адъютанта, тот изобразил польщенную улыбку и благодарно кивал.
- Да ладно, - Пэк внезапно решил восстановить справедливость, - это потому что нашего капитана там не было. А то бы он выиграл. Верно вам говорю.
Гвин сделал вид, что ни чего не слышал, но взгляд, доставшийся помощнику, был полон укоризны.
- Ой, спойте. адмирал, - леди Изабелла на правах старшей из дам, решила выступить парламентером.
- Да, капитан, спойте, - Пэк хитро щурился, протягивая отобранную у Эрнура лютню. Адъютант поджал губы, но тень недовольства исчезла с его лица, едва появившись.
- Да, капитан, я бы тоже хотел послушать. Говорят, вы тоже побеждали в песенном поединке?
А то он не знал. Гвин решительно дернул головой, но  отказ, уже готовый сорваться с языка, умер, так и не прозвучав. Потому что на Гвина смотрела принцесса. И ему пришлось встряхнуться, чтобы вернуться к реальности.
- Хорошо, - он протянул руку, забирая лютню у Пэка и устроился прямо рядом с принцессой.
Инструмент откликнулся тихим ровным звуком, легко вибрируя под пальцами. Гвинн провел пальцами по ладам. И взял первый аккорд. Его песня тоже была о любви. О море. Но в ней не было ни слово о земле, только вода, только воздух. Море распахивало свои объятья, качало на волнах, укрывало тишиной, вселяло спокойствие. Оно было величаво, безгранично, могущественно. Оно карало и вознаграждало, ценило по делам, спрашивало строго, но и отдавало щедро. А голос, что вел об этом рассказ, лился по поляне, то вздымался, словно буря, то утихал и журчал, подобно ручью. А море принимало своих детей, давало им защиту и пищу. Встречало при рождении и принимало в свои объятия после смерти. И голос благодарил море за все то, что оно дает своим детям, благодарил от всего сердца и рассказывал о том, что море он будет любить вечно. Дольше, чем стоят горы. Дольше, чем светит солнце. Дольше, чем он сам живет. Потому что море подобно времени. Море вечно. И однажды они будут едины. А пока, пусть море катит свои волны. А поющий будет жить своей жизнью. Потому он - всего лишь песчинка на берегу. И голос замолк вместе с последней накатившей на берег волной.

- Да, спойте, спойте.
Дам было не так много, но когда они начинали щебетать все вместе, то казалось, что вокруг кружится стайка птах, возвещая скорый приход весны. Гвин внимательно посмотрел на принцессу. Та зябко куталась в меха, и он кивнул Пэку.
- В таком случае, подай нашим гостьям подогретое вино. И не говори, что у вас его нет.
- Как не быть, капитан, разумеется, есть чуток, - и прихватил за запястье Эрнура, - Пойдем, поможешь.
Гвин тихо перебирал струны, размышляя о том. какую бы балладу исполнить. а дамы тем временем снова расселись по своим местам. Пэк обернулся почти мгновенно. Впрочем, в этом и не стоило сомневаться. Слегка подогретое легкое летнее вино было слегка газированным, отдавало карамелью и медом, практически не пьянило, но поданное со специями, приятно скрашивало вечера. И матросы наверняка поставили котелок к огню, дожидаясь, когда к ним присоединяться остальные после ужина.
Гвин мимолетно коснулся руки инфанты, накрыв зябнущие пальцы.
- Вы действительно замерзли, Ваше Высочество. Возьмите бокал, это вас согреет. А я постараюсь, чтобы от следующей песни было тепло.
Он на мгновение замер, хотя следующую балладу уже выбрал. А потом тронул струны. И в небе внезапно запел жаворонок. Жаворонок, восход, вересковые пустоши, вдали на берег набегали волны, но здесь, выше, первый цветок открывался навстречу солнцу. Старая песня. которую пели все, восхваляя восход и весну. Ей приветствовали вернувшихся домой моряков. С нее начинали любой праздник. Она звучала и во дворцах, и в лачугах. Ее слова знал любой эльф. Чуть проказливая, веселая, задорная, она разливалась по поляне, заставляя невольно отбивать такт и пытаться подпевать. Потому что эта песня была из тех, слова которых, казалось ты знаешь, помнишь, слышал когда-то в детстве, но просто забыл. И вот-вот, еще чуть-чуть, и ты вспомнишь припев, а пока можно и так, тихо, себе под нос, подхватывая слово здесь, ритм там. Песня кружила, восхваляя солнце и даря тепло, ласково окутывала, вызывая невольную улыбку на лице. Постепенно остальные эльфы тоже оживились и принялись подпевать. И в итоге, финальные строки куплета пели уже все вместе.
Гвин прижал лады, гася последний звук, и поднял глаза на принцессу.