Да, за десять лет вся Вотива, кажется, переменилась настолько, что Гвендолин только удивлялась, как ей самой удавалось не потеряться в водовороте новелл, подхвативших молодую волшебницу с первых её шагов по каменным плитам столичного замка ап Валоров. Из мальчишки-Вильгельма вырос своенравный мужчина, выглядящий старше своих лет и совершенно не стесняющийся гнева своего отца; король обзавёлся новыми сединами на висках и выглядел ещё более величественно и сурово. Королеву Маргрету, кронпринца Фердинанда и эрцгерцогиню Гвиневру, а ещё инфанту Катарину только предстояло увидеть - и всё это за три дня, которые предполагалось готовиться к отбытию из Вотивы на Север.

Из кабинета Его Величества Гвендолин вышла крайне озадаченной, даже не обращая внимания на то, что кожаный ремешок, перехватывавший волосы по лбу, слегка сполз набок. Наверное, от шевеления разнообразных мыслей в светлой голове - не иначе. Болезнь на Севере, своенравное поведение Уилла, отеческий тон короля Аламариса, который явно чего-то не договаривал... Слишком много неизвестных в одной отдельно взятой немагической формуле - и ведь до всего этого придётся докапываться самой, без посторонней помощи. Прямой и честной Гвендолин не была ясна причина, по которой король дал задание ей, а не верховному чародею или тем, кто был бы куда мудрее. Может, Его Величество вообще имел какой-то другой план. Может, она просто не нужна была в столице, и нужно было куда-то увезти Уилла?...

А потом откуда-то сбоку раздался девичий голос, и Гвендолин вынырнула из своих мыслей, привычно заулыбавшись молодой служанке в простеньком чёрном платье. Исключительная чистота наряда и хороший валорийский язык свидетельствовали действительно о том, что перед Гвендолин стояла представительница штата прислуги Её Высочества Катарины. Это было и радостно, и грустно: как же изменилась Катарина?...
Гвендолин кивнула девочке, которая повела её в покои инфанты. И по дороге в голове снова шевелились мысли о том, кто виноват и что делать. Светлая комната, в которой встречала гостью сама инфанта, радовала обилием воздуха и пространства, а также демонстрировала вкус своей хозяйки. Даже то, как были расположены вещи, говорило очень и очень о многом - например, о том, что здесь живёт принцесса из дома ап Валор.
- Гвендолин, - машинально выбрала ответ из альтернативного вопроса волшебница, не скрывая удивления и улыбаясь Катарине. За много лет, которые прошли порознь, многое изменилось, но не...
- У тебя глаза всё такие же лучистые, как и тогда, когда я уезжала из Вотивы, - заметила молодая волшебница, наконец-то сбрасывая с себя оковы неловкости. Уилл, Фердинанд, Гвиневра, Катарина - они все были её семьёй, как она была названной сестрой для них. Теперь-то, поди, Гвиневра - эрцгерцогиня, Катарина - настоящая взрослая инфанта, Уилл - принц с мечом и придурковатостью наперевес, а она... А она волшебница. Это должно действительно смущать её друзей детства...
- Я очень, очень рада тебя видеть, инфанта Катарина. Если позволишь - я бы тебя обняла. Кое-что в этом мире никогда не изменится, даже если и пройдёт десять с лишним лет порознь. Да будут дни твои светлыми и яркими сейчас и вечно, - Гвендолин сжала кулачок, прикрыла глаза. Затем она подошла к инфанте Катарине, разомкнула кулачок и осыпала подругу детства магическими золотыми звёздочками: благословение предполагало спокойствие, отличное настроение и полное избавление от мигрени, если бы такая была. На этот день - а там уж как пойдёт. Звёзды оседали на волосах инфанты, оставаясь красивой золотой пылью. Со временем они растворятся, а пока магия делала своё дело и оберегала Катарину, как и велела своим несложным чарам Гвендолин.

"А я ещё могу миньона создать из воды или из пыли!" - захотелось было хвастливо добавить Гвендолин и тут же продемонстрировать Катарине своё искусство чародейки. Она много лет училась в Гарде - и ещё туда обязательно отправится, потому что настоящий волшебник всегда должен появляться в парящем городе-замке; что же, она не может...
Не может. Теперь ей не семь лет, а Катарина - инфанта Валории, роскошная девушка на выданье, которая уже давным-давно не играет в "Замок с рыцарями" и не подсматривает за Фердинандом и Вильгельмом на упражнениях в оружейной. Поэтому пыл пришлось поубавить, только сказав:
- Точно. И проклятие, и благословение в одном флаконе.
А потом Гвен обняла Катарину - и как будто не было этих десяти с хвостом лет, да и не уезжала никуда дочка магистра ордена паладинов - снова запах роз, светлые пряди волос да лучистые глаза. Не может, не может такая принцесса не быть ангелом.
- Почему это? Я же не превратилась в мэтра Спайра, которому всего-то пятьсот шестьдесят пять лет! - уже за завтраком на окне справедливо и законно возмутилась Гвендолин. То, что она теперь волшебница, младший чиновник при дворе короля Аламариса, совсем не делало её пыльной канцелярско-библиотечной крысой с огромным носом - отнюдь! Она десять лет постигала дао, философски стоя на одной ноге и почёсывая её другой ногой. Именно поэтому за девичьими беседами и должно было пройти то время, которое было отведено на завтрак, друзей и рассказы о парящем между горными пиками городе-замке с башнями, пронзающими облака.
- Я чур первая спрашиваю! - с детскими интонациями из глубины времён пошутила Гвен, безо всякого "а можно?" и этикета угощаясь свежим хлебом с сыром. - Как ты? Два года назад женился Фердинанд, я отправляла коробку поющих цветов, но... Мы не виделись вообще шесть лет, а не общались - все двенадцать без малого. Что произошло за это время? Кто на сердце, что на сердце?

- Ну, вот и в Гарде абсолютно так же. Только хлопоты по-другому называются.
Немагические проблемы нельзя решать с помощью магии, урок первый для юных волшебников, которые стремятся сразу же залечить ссадины на коленках от падения на ступенях Гарды с помощью заклинаний. Но это ерунда: многие пытаются с помощью заговоров заставлять других людей любить себя, а то и почитать - и вот где начинается главная проблема с пониманием того, почему так делать нельзя. Потому и хлопоты назывались по-другому, но суть была одна и та же: что Катарине, что Гвендолин приходилось справляться с трудностями и с обыденностью своих женских будней. И ни там, ни там не помогали ни корона, ни магия - хотя, безусловно, плакать в дорогом паланкине или болтая ножками на подвесном мосту в горах куда приятнее, чем рыдать в бедном квартале Вотивы от голода.
- А как же турниры? А свадьбы? Ведь, наверное, у Фердинанда и Гвиневры был праздник что надо, - завистливо заметила Гвендолин, отправляя в рот ещё кусочек сыра. У неё свадьбы никогда не будет: тавро волшебника обязывало чтить традиции крови. Разве что найдётся какой-нибудь другой волшебник. Ну, зато когда-нибудь она погуляет на торжестве Катарины... И Вильгельма. Черти разбери на запасные детали эту магию.
- Я до сих пор её не видела - хотя, я прибыла почти в полночь, а на рассвете уже собиралась к Его Величеству.
Гвендолин была честна. По привычке, наверное: Гвиневру и её живот она не посетила ещё и потому, что Катарина всегда стояла первее по статусу. Гвиневре только предстояло стать кем-то, дай Высший королеве Маргрете долгих лет и счастливой жизни, а Катарина по праву рождения была ап Валор. Мужчина, который женится на ней, станет "эн Валором" - Гвендолин поспорила бы на это, поставив сто золотых валориумов.
- А что тебя интересует о Гарде? Я могу рассказать... И даже показать что-нибудь, чему меня научили. Ничего глобального, конечно - на мир вокруг я повлиять не могу - мои силы лишь плевок в сторону Хода Вселенной, но вполне могу заговорить тебе защитный амулет. Или приворожить заморского принца. Но не советую - побочные эффекты не стоят щенячьего взгляда...
Гвендолин не удержалась и изобразила щеночка. Га-уф!

- В сущности, король, даже если бы и эльфийский, состоит из тех же самых мышц, вен, костей и двух больших голодных глаз... - задумчиво протянула Гвендолин. Какая разница, кто - принц или нищий? И тот, и тот, ежели природа-мать над ним не пошутила, имел склонность есть, пить, ходить по новомодным театрам (по большому и по малому), имел склонность к лёгким порочным связям и просто обожал денежки. Хотя были и исключения из этого общего правила.
- Но повторюсь - побочные эффекты того не стоят! Они же глупые становятся. Слюни пускают, называют тебя кем-то вроде "рыбоньки". Бр-р-р-р.
Гвендолин дёрнула плечами: действительно, побочные эффекты не всегда стоили того, чтобы предмет девичьих страданий признавался в глубокой, вечной, крепкой, страстной. Да и вообще, привороты плохо влияли на организм: вызывали самоуверенность и самонадеянность, тошноту, ощущение "связанного" рта и неприятные покалывания совести в районе печени - но это у кого как, всё очень индивидуально.
- В твоём случае лучший приворот - это твои глаза. Смысл становиться эн Валором, если кронпринц не ты? А приданое - дело наживное. А, Гарда... Давай-ка подумаем, что можно с этим сделать. Вообще, она не закрытая, и туда даже можно приехать, но мало кто хочет отправляться в горы, да ещё и соблюдать строгую технику безопасности для немагического населения... Сейчас. Погоди.
Молодая волшебница спрыгнула с подоконника, отложила в сторону сыр и хлеб, огляделась в поисках чего-нибудь подходящего для неспешного попивания заваренного чая. После недолгих поисков Гвен попросила одну из прислуживавших барышень принести иван-чай, чашу из дуба или другого дерева, но всенепременно деревянную, а ещё, если найдётся... А, не найдётся. Ну ладно.
Через некоторое время Гвендолин... Заварила обычный иван-чай, добавила туда капельку мёда, что-то шепнула - и протянула Катарине.
- Вот, выпей, пожалуйста. Это вкусно. А выпьешь - закрой глаза и дай мне руки. Я покажу тебе Гарду, но такой, какой её помню я. Чай поможет мне поделиться с тобой памятью.

Гвендолин по натуре и нраву уродилась спокойной, как мёртвый удав, и потому не отреагировала на реплику инфанты как-то по-особенному. То, что у коронованной подруги абсолютно точно были секреты под нижней рубашкой, могло бы быть и очевидным - в конце концов, они не виделись много-много лет. Но это было совершенно не дело Гвендолин, которая деликатно кашлянула и поспешила уточнить:
- Нет, это не обмен. Я говорила только о том, что я покажу тебе Гарду из своей памяти, а не о том, что полезу в твою. Да и ты вряд ли что-то узнаешь из моих немногочисленных секретов - скорее, ощутишь горный воздух да посмотришь на башенки, уходящие в небеса. Твоё останется только твоим.
О чём бы не говорила сейчас Катарина, это явно не было обычным секретом из серии "я у матушки из поясного баула вытащила золотой и истратила на конфетки". Гвендолин отогнала от себя подальше странные мысли, напомнила себе ещё раз: "Это не твоё дело, Гвендолин. Если Катарине есть, что скрывать, то это её дело. Никак не твоё".
- Обмен - это вообще другой ритуал, да и меняться я не хочу. Я делюсь, - осторожно заметила волшебница.

Гвендолин была спокойной нравом, выдержанной - и очень, очень честной. Такой честной, что иногда от этого хорошего (ли?) качества сводило зубы, и в рёбрах начиналось неприятное нытьё. Конечно, она не торопилась сдавать друзей с потрохами, не докладывала и не ябедничала, но если задать Гвендолин вопрос о том, насколько какой-нибудь даме идёт это платье, то можно было получить честный, хотя и дипломатичный ответ. И так во всём. Так вот, намереваясь показать Катарине Гарду, Гвендолин... И правда хотела показать инфанте Гарду. Она совершенно не хотела знать секрет принцессы, хотя любопытство и подмывало спросить, что же прячет такого Её Высочество, и что у неё на сердце, но...
"Не твоё дело!" - напомнила себе молодая волшебница, взяла Катарину за руки и... Отправила инфанту ап Валор в свою память, так же закрыв глаза.

***

- Не забывай дышать только, - предупредила Гвендолин Катарину. Обе девушки стояли за спиной маленькой Гвендолин, которую за два месяца до момента начала путешествия по памяти привезли в Гарду. Малышке было восемь лет, и она сосредоточенно топала куда-то наискосок, напрямую через один из патио, которых было слишком много в парящем городе-замке. Были видны огромные башни из белого и лазурного кирпича, розовый мрамор дорожек казался лёгким и невесомым, а верхние переходы-галереи, крытые и открытые, казалось, парили между порталами на верхних ярусах, как будто снег не долетел до земли и застыл, став мостом. Солнце светило и грело, но не пекло, а ветер, прохладный и приятный, охлаждал, но не холодил. Мимо проходили люди в робах волшебников и учеников, и один из них прошествовал прямо сквозь принцессу Катарину.
- Это Гарда одиннадцать лет назад, когда меня только привезли сюда, - пояснила Гвендолин, указав на одну из башен:
- А это - Главная башня. И, кажется, я направляюсь именно туда...
Маленькая Гвен застыла перед огромными дубовыми дверьми, которые открывались сами собой перед всеми, перед кем нужно было открыться. Взрослая Гвендолин рассмеялась:
- Они начали меня узнавать через полгода, наверное... Гляди.
И правда, двери своевольничали. Гвендолин-младшая села на каменные ступеньки и... Разрыдалась. Взрослая Гвендолин сочувственно посмотрела на неё, продолжив комментировать:
- Мне не очень-то и нравилось всё это, Катарина. Я считала себя проклятой - впрочем, возможно, что так оно и есть.
Мимо проплыла огромная белая сова, ухнула на ухо малышке Гвендолин и улетела дальше.
- Не помню дня в своём детстве, чтобы эта птица меня не трогала. А вот там идёт занятие по философии, смотри...
Над одним из обрывов парили волшебники в разных позах - вопреки всякой физике и арифметике.

Гвендолин не получила ответа от инфанты Катарины, увлёкшись наблюдением за маленькой девочкой, которая яростно пнула двери в Школу, не прекращая рыдать. Знала бы инфанта, чего стоит родиться с тавром... Но, кажется, принцесса ап Валор была сильно увлечена происходившим в памяти Гвендолин. Тем временем нужно было двигаться дальше, потому что маленькая Гвендолин была настроена весьма решительно, решив найти путь внутрь - и избрав для того обычное с виду окно первого этажа.
- Сейчас я, кажется, сломаю какую-то вазу и вывихну себе ногу...
Хрясь. И правда. Взрослая Гвендолин пожала плечами: что я говорила?
- Идём.
Гвендолин потянула инфанту за собой, и они обе прошли сквозь стену, как призраки в ночи. Мелкая Гвендолин уже вовсю засовывала осколки ногой под ближайший шкаф, негромко ругаясь себе под нос. Да, учитель грамматики бы в Вотиве за такие слова оттаскал бы её за ухо да заставил написать на пергаменте слово "беззастенчивый" сотню раз.
- Если хочешь попробовать что-нибудь наколдовать, попробуй. Это же моя память. Здесь законы метафизики такие же бессмысленные, как попытки Уилла перевоспитаться в мирного парня.

...Действие волшебного чая закончилось. На самом деле, Гвендолин давала напиток инфанте не в качестве волшебного зелья, заряженного магическими свойствами и начинённого чарами: чаша с горячим напитком была обыкновенным плацебо. Смысл действа, произведённого волшебницей над Катариной, был куда более глубоким и философским, чем банальная стереотипная формула "скушай яблоко, засни, поцелуют - расколдуют, спасибо, свободна". Поверив в то, что травяной настой определённой температуры, принятый из рук волшебницы, обладает сверъестественными свойствами, Катарина ап Валор, сама того не подозревая, поверила в себя и даже пробудила скромные, но существующие таланты к магии, природой заложенные в каждом человеке.
Вот только редкая птица долетит до середины Иннермера: многие люди настолько не верили в себя и настолько крепко считали, что магия - это обязательно с формулами, зельями и огненными шарами, что умирали в шестнадцать лет, откладывая похороны до восьмидесяти вёсен. Может, Катарину удастся переубедить. Хотя, Гвендолин вряд ли смогла бы это сделать сейчас - чтобы понять природу магии, у волшебников уходит не одна сотня лет в медитациях над ущельем в Гарде. А принцесса, наверное, пока не была готова к размышлениям о метафизических материях, сидя на одной ноге в воздухе и почёсывая другой ногой за противоположным ухом...
- Вот как-то так. Люди не верят, что многое возможно, - дипломатично пояснила Гвендолин, отпуская руки инфанты Катарины и тактично кашлянув. Она пока не знала, какое конкретно впечатление произвела на принцессу ап Валор, но, судя по глазам на мокром месте, абсолютно точно произвела. Осталось только понять, не объявит ли Катарина охоту на ведьм после горящего тура в Гарду без разрешения на выезд и въезд.
- Гарда не закрыта для посещений. Просто не все хотят забираться по горам и топать по бездорожью. Проблема всей Валорийской провинции - дураки, которые строят дороги.

- До леди Советника мне расти ещё лет тридцать-пятьдесят, в зависимости от настроения Его Величества, - щёчки Гвендолин зарделись. Катарина ей неприкрыто льстила - или же говорила искренне, но разницы не было. Всё равно слышать что-то такое было очень приятно, и самолюбие молодой волшебницы сейчас напоминало уютного серенького котёнка. Оно мурчало и делало так: "уррррр".
- Ты будешь королевой, которая нанесёт визит волшебникам.
Конечно, на Катарине женится какой-нибудь король, и она обязательно не забудет свою настоящую родину - огромную и немного бестолковую Валорию с её Севером, где курицу упорно называли курой, с её югом, где два герцогства измеряли длину чувства собственного достоинства и сравнивали друг с дружкой полученные результаты. И с её озером Иннермер, которое бирюзовым стеклом лежало прямо посреди карты Объединённого Королевства.
- И муж с тобой. Вы увидите всё это первыми - за семьсот лет после Войны никто из августейших ещё не поднимался наверх. Всегда нужно быть первопроходцем, чтобы успевать задавать тон и ритм, - занудно-назидательно проскрипела Гвендолин, передразнивая одну из древних, как мир, преподавательниц. По какому конкретно ремеслу, впрочем, память её решила умолчать. А потом Катарина подарила две пары перчаток - и расчувствовавшаяся волшебница Гвендолин Айрвин тут же обняла подругу крепко, насколько позволяли её тоненькие ручки и скромные физические возможности.
В глаза Гвендолин блестели слёзы радости: за десять с хвостом лет ей ничего-то и не дарили почти, разве что папа периодически присылал письма, в которых "добавлял в сундучок брошку, дивное колье, золотой браслет". Но что всё это значит, когда на перчатках вручную выбит твой родовой знак - лев с крыльями пегаса?...
- Жаль только, что пообещать не могу тебе праздника, Катарина. Волшебники немного парии в матримониальных делах. За простолюдина меня не отдадут, а за принца выйти не разрешат. Но я буду носить эти перчатки сама, в знак того, что в этом мире ещё есть дружба, любовь, преданность и красота. А всё остальное мы переживём.
Гвендолин пожала плечами, покопавшись в поясном баульчике и выудив оттуда небольшую цепочку, на которой болталось два дельфинчика с глазами-кварцами. Дёшево, конечно, не чета ручной вышивке, но...
- Хочешь, заговорю тебе амулет? Чтобы дельфинчики не потерялись, они будут связаны магией. Снимешь одного - не забудешь, где оставила, второй приведёт.